М.В.Шайхутдинова,
гл.хранитель МКУК «Музей А.Д.Сахарова
г.Н.Новгород
«Книга о том, что удалось увидеть и понять…»
(К 25-летию Музея А.Д.Сахарова)
Всем хорошо известно суждение, что нужно стремиться к тому, чтобы место, где тебе довелось провести часть жизни, после того, как ты его покинул, стало хоть немного лучше, чем до тебя.
Если следовать этому постулату, можно с уверенностью сказать, что квартира №3 в доме 214, по проспекту Гагарина в Нижнем Новгороде, стала «немного лучше», чем была до того, как в ней был поселен и прожил почти семь лет, находясь в ссылке, всемирно-известный ученый и общественный деятель, лауреат Нобелевской премии Мира академик Андрей Дмитриевич Сахаров. Поскольку до его вселения, эта стандартная квартира на первом этаже обычной многоэтажки служила ведомственной гостиницей одного из научно-исследовательских институтов закрытого в те годы для иностранцев города Горького, и постояльцев там перебывало немало.
Существенное «качественное преобразование» в лучшую сторону она обрела после того, как 25 лет назад, в 1991 году, квартира стала мемориальной частью создаваемого нижегородского Музея А.Д.Сахарова. Это обстоятельство одновременно сделало особо интересными и исторически значимыми все события, которые происходили здесь с 22 января 1980 по 22 декабря 1986 года.
Часть событий навсегда связана с историей работы Сахарова над книгой «Воспоминания». Если сегодня взять в руки какую-либо публикацию, посвященную изучению жизни и деятельности академика то, почти наверняка, отыщешь ссылку на этот труд, который был создан в особых условиях, повлекших за собой определенный стиль, форму, содержание и даже сроки написания. Собственно, сама горьковская ссылка, целью которой была информационная изоляция Сахарова, возможно и стала одной из причин заставившей ученого серьезно отнестись к идее взяться за работу над своими мемуарами. До 1980 года Андрей Дмитриевич лишь эпизодически вел дневники, начиная с 1975 года.
Как вспоминала впоследствии Е.Г. Боннэр: «…часть творческого наследия Сахарова (имеется в виду книга «Воспоминания» — М.Ш.) – это где-то результат наших семейных скандалов…» (1), поскольку изначально Сахаров писать о себе не хотел, полагая, что информация об истории его жизни не сможет никого заинтересовать. Он убеждал супругу, что «…если дневники пишут Лев Толстой или Достоевский, то это кому-то нужно. А все остальные — от чувства неполноценности». (2)
И лишь «решительные» действия властей, в одночасье лишившие Сахарова связи с внешним миром, заставили ученого изменить мнение на этот счет и вплотную приступить к записи воспоминаний о событиях своей жизни. Сам Андрей Дмитриевич отмечал в одном из интервью: «…судьба моя была в каком-то смысле исключительной. Не из ложной скромности, а из желания быть точным замечу, что судьба моя оказалась крупнее, чем моя личность. Я лишь старался быть на уровне собственной судьбы». (3)
Судьба книги также оказалась на редкость сложной и удивительной для произведения, созданного в конце двадцатого века. Если воспользовавшись помощью сотрудников КГБ, круглосуточно наблюдающих за происходящим в квартире, заглянуть в окно, то можно было бы увидеть вполне мирную, почти идиллическую картину, как человек сидит в благоустроенном помещении, спокойно, размеренно работает над рукописью, что-то записывает в тетрадь, время от времени добавляя или внося исправления в написанное, супруга перепечатывает готовый текст рукописи на пишущей машинке…Но на самом деле обстоятельства не способствовали развитию подобного сюжета. Достаточно сказать, что почти все написанное Сахаровым только во время ссылки дважды было украдено. Истории почти детективные. В первый раз 13 марта 1981 года для более «близкого ознакомления» с текстом будущей книги любознательными и «нетерпеливыми книголюбами» — сотрудниками КГБ было организовано специальное посещение академиком врача районной поликлиники. Во время визита к стоматологу рукопись исчезла из сумки пациента прямо в кабинете врача во время приема. «Удар был чрезвычайной силы. Пропало множество моих записей как общественного, так и чисто научного характера, множество документов <…> три толстых тетради моего дневника за 14 месяцев и три таких же тетради – рукописи моих воспоминаний <…> Кража заставила меня существенно изменить многие планы <…> необходимо было спешить с воспоминаниями, пока КГБ не вырвет их у меня из рук или не помешает их завершению иным способом. Если эти воспоминания оказались все же перед тобой, мой дорогой и уважаемый читатель (не из КГБ), это будет означать, что мои старания на этот раз оказались не напрасными». (4)
Но в тот раз старания Андрея Дмитриевича все таки оказались напрасными.
Второй раз кража произошла в октябре 1982 года. По свидетельству ученого: «…500 страниц на машинке и 900 страниц рукописи. Кража была организована очень драматичным «гангстерским» способом». Сегодня в музее можно увидеть копию страницы рукописи с описанием этого происшествия. «Кража произошла днем в 16 часов в центре города Горького, на площади около речного вокзала, когда моя жена пошла за железнодорожным билетом. Я сидел в машине на переднем сиденье. Сумка с документами стояла на полу сзади водительского места. Некто, заглянув в окно, обратился с вопросом, я ему ответил, затем в моей памяти провал. Было разбито стекло задней дверцы, чего я не заметил и не услышал, хотя множество осколков упало в машину и на асфальт, произведя несомненно большой грохот. Я предполагаю, хотя и не могу юридически доказать это, что против меня был применен наркоз мгновенного действия. Я помню только, что увидел, как через окно вытаскивается сумка…».
Чрезмерная «любознательность» и предприимчивость спецслужб каждый раз заставляла Андрея Дмитриевича вновь взяться за перо, о своем намерении продолжать он впоследствии писал, сравнивая свой труд с трудом Сизифа: «Но в отличие от судьбы этого мифологического персонажа, у меня каждый раз на вершине оказывался кусочек камня, с такими мучениями поднятого мною наверх. Кажется, Сизиф был осужден за то, что не захотел умереть, когда этого от него потребовали Боги. Что ж, в таком случае аналогию можно продолжить – я не захотел замолчать по желанию «земных богов». (5)
В опубликованных в 2006 году «Дневниках» представлена копия служебной записки КГБ от 01.11.1982 года, где сообщается о том, что «в ходе проведения оперативных мероприятий негласно добыты собственноручно написанные Сахаровым листы «Воспоминаний» (автобиография) и дневник <…> изъята также личная переписка …», которые будут «использоваться в мероприятиях по дальнейшему разоблачению враждебной деятельности Сахарова и Боннэр». (6)
За свою «враждебную деятельность» 10 августа 1984 года Е.Г.Боннэр была осуждена Горьковским областным судом на 5 лет ссылки по ст. 190-1 УК РСФСР — «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй».
По счастью, до этого она уже успела, вывести из Горького по частям и передать за рубеж рукопись сахаровских воспоминаний. Не всем известно, что для спасения книги порой ей даже приходилось, обернув в целлофан, носить на себе листы рукописи, прибинтовывая их к телу. Впоследствии она размышляла: «Если кому-то придет в голову идея сделать фильм, то его надо назвать «Полицейские-воры и автор со своей женой» <…> часто, когда удавалось переправить очередной кусок рукописи на Запад, я сообщала об этом Андрею лозунгом времен второй мировой войны «Наше дело правое — враг будет разбит». А если не получалось, то словами песни того же времени: «Идет война народная, священная война…». Так шутили мы, но было не до шуток». (7)
Как писал Андрей Дмитриевич, заканчивая свои «Воспоминания» в 1983 году: «… мне бы хотелось, чтобы эти воспоминания были больше не обо мне, а о том, что мне удалось увидеть и понять (или считать, что понял) в моей 60-летней жизни». (8)
Боннэр отмечала: «В книге на всем протяжении ее, от первой до последней строки, присутствует абсолютная авторская честность. «Про» и «контра» в оценке своих мыслей, решений, поступков. Не рефлексия, не закомплексованность, так свойственные людям двадцатого века, а какая-то необычайная способность трезво и даже спокойно судить самого себя, вроде как видеть изнутри и снаружи». (9)
На конференции, посвященной 40-летию выхода в свет статьи Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», которая проходила в Гарварде, московская журналистка Маша Гессен, говоря об актуальности сахаровского творческого наследия, заметила: «Мне кажется, это такое корявое выражение потребности, которую начинают ощущать – потребность в прояснении нравственных позиций. Россия прошла через долгий период нравственного болота, когда многие вопросы были преднамеренно и публично замутнены, замутнены источники морали. Во времена потрясений, когда приходится возобновлять общественный диалог, возникнет очень явственная потребность в ясности нравственных позиций. И если имя Сахарова что-нибудь символизирует, то – как раз именно это. Он символизирует ясность нравственной позиции». «Сегодня мы слышали цитаты из многих сахаровских работ, но самой важной в этом контексте будет его автобиография. Это удивительно честная и подробная книга о том, как человек приходит к ясности нравственного взгляда на вещи, об эволюции личности. Думаю, надеюсь, что многие молодые люди в России обратятся именно к этой книге – и это произойдет в ближайшем будущем».
«Сахаров еще предстоит: и своей собственной стране, и миру, надо только его услышать и понять» — справедливо предполагали издатели сборника сахаровских статей. (10)
Когда задумывался музей, «Воспоминания» еще не были опубликованы и не были широко известны в нашей в стране, книга впервые увидела свет США в 1990 году, в Нью-Йорке, издательстве им. Чехова. (журнальный вариант – журнал «Знамя» 1990г. № 10-12, 1991г. №1-5). А в России ее можно было взять в руки и прочесть лишь через 10 (!) лет после окончания ссылки в 1996 году.
Федор Матвеевич Васяев, один из активных инициаторов создания музея А.Д.Сахарова в Нижнем Новгороде, подчеркивая важность мемориальной составляющей ссыльной квартиры, писал в письме к Е.Г.Боннэр: «…испытывая преклонение перед А.Д.Сахаровым-мыслителем, мы хотим, чтобы мысль его работала и дальше. Именно так и видим себе деятельность и существование этого музея, создаваемого его единомышленниками».
В чем заключается актуальность и значимость существования Музея А.Д.Сахарова, спустя 30 после окончания ссылки, после окончания преследований ученого за инакомыслие?
Представляется, что не только в возможности приобщиться к знаниям о некоторых, в том числе трагических событиях жизни нашего великого земляка и соотечественника. С историей политических репрессий сегодня можно без труда познакомиться и во множестве других мест.
Это место притягивает людей со всего света предоставляемой возможностью еще раз прикоснуться к сахаровскому наследию для того, чтобы лучше понять себя. Понять свое место в истории своей семьи, своей страны. Обратиться к Сахарову за помощью в прояснении своей нравственной позиции, так же как Сахаров постараться увидеть и понять что-то главное в своей жизни, в своей судьбе.
Примечания.
- Боннэр Е.Г. Интервью И.Колманэ для документального фильма «Мой муж – Андрей Сахаров», Латвия, 2006 г.
- Боннэр Е.Г. «Четыре даты», в кн. Сахаров А.Д. «Воспоминания» в 2-х томах, М.: «Права человека»,1996, т.2, с.610.
- Сахаров А.Д. Интервью газете «Молодежь Эстонии», 1988 г.
- Сахаровский сборник — 1981/сост. А.Бабенышев, Р.Лерт, Е.Печуро; Приложение, 1991/сост. Е.Печуро, Б.Альтшулер. – М.:Книга, 1991, с.276
- Там же, с.292
- Сахаров А.Д., Боннэр Е.Г. «Дневники», роман-документ в 3-хтомах, М.: «Время», 2006, т.2, с.431
- Боннэр Е.Г. «Четыре даты», в кн. Сахаров А.Д. «Воспоминания» в 2-х томах, М.: «Права человека»,1996, т.2, с.612.
- Сахаров А.Д. «Воспоминания» в 2-х томах, М.: «Права человека»,1996, т.1, с.30.
- Боннэр Е.Г. «Четыре даты», в кн. Сахаров А.Д. «Воспоминания» в 2-х томах, М.: «Права человека»,1996, т.2, с.609.
- . Тревога и надежда, сб. сост. Боннэр Е.Г. — 2-е изд. М: Интер-Версо, 1991, с.4